Почему автомат в машине? Вот разрешение.
Почему труп в багажнике? Вот свидетельство о смерти.
А почему паяльник в заднице у трупа? Вы не поверите инспектор, вот завещание!
Почему труп в багажнике? Вот свидетельство о смерти.
А почему паяльник в заднице у трупа? Вы не поверите инспектор, вот завещание!
- Привет! Пошли на крышу семнашки залезем, там, говорят, щас гриб будет – а оттуда такой вид что просто офигеть же!
- Да иди ты. Я лучше Сталкера допройти попробую успеть >_>
***
- Как думаешь, после взрыва коровы будут двухголовые?
- Нет, блджад. Они будут мёртвые!
***
- Народ! Полчаса уж прошло, как гриб осел. Где фотоотчоты? Вы что, умерли штоле все?
***
- Зацените фоточки. Жертвы первого взрыва, 18 шт., ~3мб
- Клёвые, но третью и четвёртую перефотошопил – как живые получились.
***
тык
(с) SVirt
- Да иди ты. Я лучше Сталкера допройти попробую успеть >_>
***
- Как думаешь, после взрыва коровы будут двухголовые?
- Нет, блджад. Они будут мёртвые!
***
- Народ! Полчаса уж прошло, как гриб осел. Где фотоотчоты? Вы что, умерли штоле все?
***
- Зацените фоточки. Жертвы первого взрыва, 18 шт., ~3мб
- Клёвые, но третью и четвёртую перефотошопил – как живые получились.
***
тык
(с) SVirt
Авторство Фогеля.
"Итак, если по осени вам стало гнусно, мерзко, противно, не хочется ничего делать, нет аппетита, одолели простудные заболевания, ко всему пропал интерес, любимые люди имеют вам мозг без вазелина и втыкают шпильки в мягкие места, от нелюбимых людей невозможно добиться чего-нибудь полезного, личный ваш мир дал трещину и стал похож на жопу, то не сдавайтесь ни в коем случае. Будет только хуже. Чтобы хуже не стало, я рекомендую следующие вещи:
носите удобное и красивое; отложите до лучших времен всю одежду и обувь, в которой вам неудобно, холодно и жмет;
смотрите и читайте жизнеутверждающее; отложите до лучших времен трагедии, драмы и все то, подо что хочется реветь; исключение можно сделать для кровавого бессмысленного мяса, от него даже некоторым делается лучше;
вообще не топчитесь зря по собственным болевым точкам, а то усугубите;
берегите здоровье: пейте горячий чай, каркадэ, отвары трав, ешьте витамины и сезонные овощи-фрукты, не садитесь ни на какие диеты; кофе, сигаретами и сладким лучше не злоупотреблять - употребляйте, но ровно в тех объемах, в которых делали это раньше;
запой бесполезен;
выпейте лучше отвар зверобоя, он успокаивает нервы;
распишите себе день и фигачьте до тех пор, пока вечером не упадете в кровать; спите не менее восьми часов в сутки;
не занимайтесь душевным эксгибиционизмом с вашими друзьями; осенняя чотабля иррациональна и анализу не поддается; вы можете долго вспоминать про то, кто и что сделал вам плохого, но на конструктив выйти не сможете, пока не вылезете из чотабли;
чаще принимайте горячую ванну с лавандой, с медом и молоком, с морской солью, с пеной и уточками;
вылезайте на мероприятия и общайтесь с людьми; можете порешать чужие проблемы, это способствует обесцениванию собственных депрессивных состояний;
20 минут ничегонеделания - 20 минут стремных мыслей, с которыми вы не хотите столкнуться в своей голове; при желании сесть и подумать, вытрите пыль, вымойте посуду или разложите попарно свои носки, прочитайте пару страниц чего-нибудь, выучите 10 португальских слов или приготовьте пирог.
Если удастся занять себя чем-нибудь и целенаправленно радовать себя за каждый, даже самый маленький успех, то чотаблю вы проходите и забарываете естественным образом через какое-то время. Она не пройдет за два дня, но, по крайней мере, вы спасете себя от недосыпа, злоупотребления веществами, бессмысленной и беспощадной истерики и раскалывающего небо вопля "ыыыыыы, никто меня не любит!" (когда на самом деле вас не любит только один человек, тот самый, без баночки вазелина, но с пучком шпилек).
Спасение утопающих - дело рук самих утопающих!"
"Итак, если по осени вам стало гнусно, мерзко, противно, не хочется ничего делать, нет аппетита, одолели простудные заболевания, ко всему пропал интерес, любимые люди имеют вам мозг без вазелина и втыкают шпильки в мягкие места, от нелюбимых людей невозможно добиться чего-нибудь полезного, личный ваш мир дал трещину и стал похож на жопу, то не сдавайтесь ни в коем случае. Будет только хуже. Чтобы хуже не стало, я рекомендую следующие вещи:
носите удобное и красивое; отложите до лучших времен всю одежду и обувь, в которой вам неудобно, холодно и жмет;
смотрите и читайте жизнеутверждающее; отложите до лучших времен трагедии, драмы и все то, подо что хочется реветь; исключение можно сделать для кровавого бессмысленного мяса, от него даже некоторым делается лучше;
вообще не топчитесь зря по собственным болевым точкам, а то усугубите;
берегите здоровье: пейте горячий чай, каркадэ, отвары трав, ешьте витамины и сезонные овощи-фрукты, не садитесь ни на какие диеты; кофе, сигаретами и сладким лучше не злоупотреблять - употребляйте, но ровно в тех объемах, в которых делали это раньше;
запой бесполезен;
выпейте лучше отвар зверобоя, он успокаивает нервы;
распишите себе день и фигачьте до тех пор, пока вечером не упадете в кровать; спите не менее восьми часов в сутки;
не занимайтесь душевным эксгибиционизмом с вашими друзьями; осенняя чотабля иррациональна и анализу не поддается; вы можете долго вспоминать про то, кто и что сделал вам плохого, но на конструктив выйти не сможете, пока не вылезете из чотабли;
чаще принимайте горячую ванну с лавандой, с медом и молоком, с морской солью, с пеной и уточками;
вылезайте на мероприятия и общайтесь с людьми; можете порешать чужие проблемы, это способствует обесцениванию собственных депрессивных состояний;
20 минут ничегонеделания - 20 минут стремных мыслей, с которыми вы не хотите столкнуться в своей голове; при желании сесть и подумать, вытрите пыль, вымойте посуду или разложите попарно свои носки, прочитайте пару страниц чего-нибудь, выучите 10 португальских слов или приготовьте пирог.
Если удастся занять себя чем-нибудь и целенаправленно радовать себя за каждый, даже самый маленький успех, то чотаблю вы проходите и забарываете естественным образом через какое-то время. Она не пройдет за два дня, но, по крайней мере, вы спасете себя от недосыпа, злоупотребления веществами, бессмысленной и беспощадной истерики и раскалывающего небо вопля "ыыыыыы, никто меня не любит!" (когда на самом деле вас не любит только один человек, тот самый, без баночки вазелина, но с пучком шпилек).
Спасение утопающих - дело рук самих утопающих!"
в соответствии с английским законом 1845 года попытка самоубийства каралась смертной казнью. "Не сделал сам - тебе помогут.” (с)
"Вопрос: Что могло бы быть написано на твоей могиле?
Бен Барнс: Я слышал одну блистательную фразу от комика Тима Минчина: “Ну, и вокруг чего мир теперь будет вращаться?”
"Вопрос: Что могло бы быть написано на твоей могиле?
Бен Барнс: Я слышал одну блистательную фразу от комика Тима Минчина: “Ну, и вокруг чего мир теперь будет вращаться?”
из Маргерит Юрсенар (о ее персонажах):
"Сколько раз, бывало, ночью, когда мне не спалось, у меня возникало ощущение, что я протягиваю руку Зенону, который отдыхает от своего существования, лежа на этой же кровати. Мне хорошо знакома эта смуглая рука, очень сильная, длинная кисть с сухими, похожими на шпатели пальцами, с довольно крупными и бледными, коротко остриженными ногтями. Костлявое запястье, впалая ладонь исчерчена множеством линий. Я ощущаю пожатие этой руки, знаю в точности, насколько она горяча. (Я никогда не пожимала руки Адриана.) Я не однажды проделывала этот физический жест - протягивала руку этому выдуманному мной человеку. Сразу же добавим для глупцов, которые могут прочесть эту заметку, что если мне и случалось часто видеть, как мои персонажи занимаются любовью (при этом иногда я сама испытывала плотское наслаждение), я никогда в своем воображении не присоединялась к ним. С частью самой себя не спят".
(перевод Ю. Яхниной)
"Сколько раз, бывало, ночью, когда мне не спалось, у меня возникало ощущение, что я протягиваю руку Зенону, который отдыхает от своего существования, лежа на этой же кровати. Мне хорошо знакома эта смуглая рука, очень сильная, длинная кисть с сухими, похожими на шпатели пальцами, с довольно крупными и бледными, коротко остриженными ногтями. Костлявое запястье, впалая ладонь исчерчена множеством линий. Я ощущаю пожатие этой руки, знаю в точности, насколько она горяча. (Я никогда не пожимала руки Адриана.) Я не однажды проделывала этот физический жест - протягивала руку этому выдуманному мной человеку. Сразу же добавим для глупцов, которые могут прочесть эту заметку, что если мне и случалось часто видеть, как мои персонажи занимаются любовью (при этом иногда я сама испытывала плотское наслаждение), я никогда в своем воображении не присоединялась к ним. С частью самой себя не спят".
(перевод Ю. Яхниной)
вторник, 03 апреля 2012
Поутру тебе дует навстречу апрельский ветер,
Ты выходишь в неясной тоске на пустую пристань.
Не стесняйся, не бойся, ведь ты не один на свете,
Кто родился пиратом, а вырос экономистом.
Сколько вас на земле, разлетевшихся звездной пылью,
Без надежды опять обрести в этом мире корни,
Персонажей, которые роли свои забыли,
А теперь не умеют хоть раз, ненароком вспомнить.
Это маги в личинах успешных солидных боссов,
Это рыцари, в взявшие в герб дипломат и "паркер",
Да, волшебников нынче волнуют не те вопросы,
А мечами сражаются только детишки в парке.
Да, пиратский корабль не качают сегодня волны,
Эта жизнь - словно призрак того, что прошло когда-то,
Только если не сможешь ты трюмы судьбы наполнить,
То какой же ты, черт побери, капитан фрегата?!
Захвати эту жизнь как трофей, восклицай "карамба",
Будь жесток и невнятные страхи повесь на рее.
Рядом вздерни тоску и скорми обреченность крабам,
И пускай эти зверства суровую душу греют.
А жену укради. И умчи ее на край света,
И пускай она снова за наглость тебя полюбит.
И забей-ка советчикам в глотку все их советы,
Жизнь твоя, так куда тянут лапы все эти люди?
А когда по весне брюхо города течи вскроют,
Запускай вместе с сыном по бурным ручьям фрегаты.
Сразу видно, что мальчик твоей неспокойной крови,
Пусть растет весь в отца. Покорителем и пиратом.
(c) Графит
Ты выходишь в неясной тоске на пустую пристань.
Не стесняйся, не бойся, ведь ты не один на свете,
Кто родился пиратом, а вырос экономистом.
Сколько вас на земле, разлетевшихся звездной пылью,
Без надежды опять обрести в этом мире корни,
Персонажей, которые роли свои забыли,
А теперь не умеют хоть раз, ненароком вспомнить.
Это маги в личинах успешных солидных боссов,
Это рыцари, в взявшие в герб дипломат и "паркер",
Да, волшебников нынче волнуют не те вопросы,
А мечами сражаются только детишки в парке.
Да, пиратский корабль не качают сегодня волны,
Эта жизнь - словно призрак того, что прошло когда-то,
Только если не сможешь ты трюмы судьбы наполнить,
То какой же ты, черт побери, капитан фрегата?!
Захвати эту жизнь как трофей, восклицай "карамба",
Будь жесток и невнятные страхи повесь на рее.
Рядом вздерни тоску и скорми обреченность крабам,
И пускай эти зверства суровую душу греют.
А жену укради. И умчи ее на край света,
И пускай она снова за наглость тебя полюбит.
И забей-ка советчикам в глотку все их советы,
Жизнь твоя, так куда тянут лапы все эти люди?
А когда по весне брюхо города течи вскроют,
Запускай вместе с сыном по бурным ручьям фрегаты.
Сразу видно, что мальчик твоей неспокойной крови,
Пусть растет весь в отца. Покорителем и пиратом.
(c) Графит
понедельник, 02 апреля 2012
Приспособление к родительским потребностям зачастую (хоть и не всегда) приводит к превращению ребенка в «псевдоличность», развитию мнимого Я. Человек ведет себя так, как от него хотят, и постепенно этот тип поведения начинает определять все его поступки и помыслы. Его подлинное Я остается в зачаточном состоянии, так как отсутствуют какие-либо возможности для его становления. В результате такие пациенты жалуются на отсутствие смысла в жизни, неприкаянность и душевную пустоту. И эта пустота вполне реальна. Действительно, наблюдаются полное душевное опустошение, обеднение и частичная утрата возможностей. Внутренняя целостность ребенка оказалась нарушенной, и это не позволяет ему свободно выражать свои эмоции.
(с) Алис Миллер
(с) Алис Миллер
Шёл по улице удачник,
Весь в глиже, одетый брежно,
И на вид он очень взрачный,
Сразу видно, что годяй!
Он людимый, он имущий,
Удивительный дотёпа,
Он доумок и доучка,
И доразвитый вполне.
А ему идёт навстречу
Врастеничная Смеяна,
Языком вполне цензурным
Говорит ему взначай:
Я уклюжая такая,
И природная поседа,
Я радивая ужасно,
Очень ряшество люблю!
А давай-ка мы с тобою
Будем жить в законном браке,
Ведь такой кудышной пары
Сыщут вряд ли кто и где!
(c)?
Весь в глиже, одетый брежно,
И на вид он очень взрачный,
Сразу видно, что годяй!
Он людимый, он имущий,
Удивительный дотёпа,
Он доумок и доучка,
И доразвитый вполне.
А ему идёт навстречу
Врастеничная Смеяна,
Языком вполне цензурным
Говорит ему взначай:
Я уклюжая такая,
И природная поседа,
Я радивая ужасно,
Очень ряшество люблю!
А давай-ка мы с тобою
Будем жить в законном браке,
Ведь такой кудышной пары
Сыщут вряд ли кто и где!
(c)?
Зарисовка зимняя, унылая
...И тут у нас внезапно, как обычно,
Закончилась осенняя погода,
Ударили жестокие морозы
И бьют уже не первую неделю,
И по углам замёрзшие поэты
Сидят, клянут погоду и болеют,
При этом вдохновенно сочиняя
Чего-нибудь про Кая и про Герду
И про других подобных персонажей,
Но главное - с трагическим финалом.
А призрачный и очень грустный Пушкин
То к одному подходит, то к другому,
И, зная, что никто его не слышит,
В двухсотый раз упрямо повторяет:
"Мороз и солнце, люди... День чудесный..."
(c) Sammium
...И тут у нас внезапно, как обычно,
Закончилась осенняя погода,
Ударили жестокие морозы
И бьют уже не первую неделю,
И по углам замёрзшие поэты
Сидят, клянут погоду и болеют,
При этом вдохновенно сочиняя
Чего-нибудь про Кая и про Герду
И про других подобных персонажей,
Но главное - с трагическим финалом.
А призрачный и очень грустный Пушкин
То к одному подходит, то к другому,
И, зная, что никто его не слышит,
В двухсотый раз упрямо повторяет:
"Мороз и солнце, люди... День чудесный..."
(c) Sammium
Говорят, на свете живет дракон, говорят, страшней его не найти, мол, он враг человеческий испокон, искушает людей, сбивает с пути. Говорят, что кожа его - гранит, говорят, в глаза ему не смотри - мол, завертит, закрутит, заворожит, заморозит каждого изнутри.
У дракона шкура темна, сера, а еще он быстрее любой змеи. Пролетают мимо века, ветра, он - почти скалою во тьме стоит.
Есть принцесса, дворец ее далеко, косы рыжие, порванные штаны. Она знает, что где-то живет дракон (выдох пламенный, зубищи жестяны). Королеве нужен хороший зять, и король на дочку опять сердит, но принцесса мечтает однажды взять и дракона
самостоятельно победить.
Горизонт серебрян, необозрим, поднимаются горы в неровный ряд.
То ли это мы легенды творим,
то ли это легенды тебя творят.
Песня сложится за твоей спиной, золотое солнце войдет в зенит, и принцесса едет на смертный бой, и копье о щит жестяной звенит. И влетает, как рыжая стрекоза (правда, что ль, он пламя рождает ртом?)...
Но они замирают глаза в глаза,
и становится сказка вдруг не о том.
Дальше
Алонсо Кехано ака Лемерт
У дракона шкура темна, сера, а еще он быстрее любой змеи. Пролетают мимо века, ветра, он - почти скалою во тьме стоит.
Есть принцесса, дворец ее далеко, косы рыжие, порванные штаны. Она знает, что где-то живет дракон (выдох пламенный, зубищи жестяны). Королеве нужен хороший зять, и король на дочку опять сердит, но принцесса мечтает однажды взять и дракона
самостоятельно победить.
Горизонт серебрян, необозрим, поднимаются горы в неровный ряд.
То ли это мы легенды творим,
то ли это легенды тебя творят.
Песня сложится за твоей спиной, золотое солнце войдет в зенит, и принцесса едет на смертный бой, и копье о щит жестяной звенит. И влетает, как рыжая стрекоза (правда, что ль, он пламя рождает ртом?)...
Но они замирают глаза в глаза,
и становится сказка вдруг не о том.
Дальше
Алонсо Кехано ака Лемерт
Весной она просыпается слабой, разбитой, почти больной,
Готовится петь, танцевать и плакать, тоску запивать вином,
Подниматься к солнцу, оставаться желтой пыльцой на лицах,
Одеваться в зеленое, красным краситься, веселиться,
Делая вид, что ей, как прежде, не все равно.
Летом она смеется звонко, почти взаправду, почти всерьез,
Ни о чем не думает: все, что после - беда уже не ее,
Улыбаясь, мелькает в толпе коричневыми плечами,
В полдень от солнца прячется, долго молчит о молчании,
Зная, что очень скоро осень возьмет свое.
Зимой она возвращается ласковой, нежной, но неживой.
Солнце ласкает ее лицо, солнце целует ее в живот,
Солнце ее ладони сухие гладит, не согревая.
По весне пшеница волос ее заново созревает
И шумит под тяжелой утренней синевой.
(c) Rowana
Готовится петь, танцевать и плакать, тоску запивать вином,
Подниматься к солнцу, оставаться желтой пыльцой на лицах,
Одеваться в зеленое, красным краситься, веселиться,
Делая вид, что ей, как прежде, не все равно.
Летом она смеется звонко, почти взаправду, почти всерьез,
Ни о чем не думает: все, что после - беда уже не ее,
Улыбаясь, мелькает в толпе коричневыми плечами,
В полдень от солнца прячется, долго молчит о молчании,
Зная, что очень скоро осень возьмет свое.
Зимой она возвращается ласковой, нежной, но неживой.
Солнце ласкает ее лицо, солнце целует ее в живот,
Солнце ее ладони сухие гладит, не согревая.
По весне пшеница волос ее заново созревает
И шумит под тяжелой утренней синевой.
(c) Rowana