******
Итака сгорела, нет тебе туда ходу,
там только пепел и обожжённые кости.
не покидай свою дорогую воду
ради таких пустяков... Ну а впрочем - в гости
жду тебя в новом доме в царстве Аида.
здесь хорошо, только солнце не светит - темень.
я не скучаю, я изучаю виды
пыльных равнин, а ещё занята рукодельем,
мне его взять оттуда позволили, знаешь,
это занятье очень подходит мёртвым:
ткёшь, а потом до ниточки распускаешь,
как ещё скоротать
бесконечность?
чёрствый
хлеб и вода из стылой реки Забвенья
пищу мою составили, правда, здесь я
ем по привычке, просто из уваженья
к жизни земной... легко бы могла не есть я.
Итака сгорела - выдох в строку не входит,
скоро совсем забуду, как дом мой звали.
ныне свободен ты, Одиссей, и воды,
нежные воды твои утолят печали.
***
ты отстраивала Итаку
у тебя не было досок -
ты взяла свои кости
у тебя не было камня -
ты взяла свои зубы
у тебя не было солнца -
ты взяла свои очи
нежные тёмные очи,
я любил их когда-то.
твои груди кормили Итаку
твои руки ласкали Итаку
твоё чрево рождало Итаку
твои мысли питали Итаку
и теперь она вся твоя
она вся из тебя
-ты мой муж - значит, царь мне
ты царь и Итаке
что разницы? - говоришь ты
я когда-то любил твой голос
я вернулся и познал ужас
и повернул корабль
и ветер казался тёплым
как твоё дыхание
я тебя ненавижу
а ты меня любишь
земля всех любит
и всех принимает
и только один Одиссей побитой собакой
стремится прочь, чтобы умереть в море
с земли мне смотришь ты,
сморщенная старуха
я закрываю голову руками
ты будешь любить всегда
и мне не скрыться
ибо даже в море
на дне
земля
о Боги! ждёт меня...
***
впереди у тебя, мой любимый, лишь долгое море
неизбывная соль и пронзительный чаячий визг.
я бы рада тебе нагадать островов, разговоров,
Полифемов, Калипсо, Цирцей - разноцветную жизнь,
но упрямые кости дорогу рисуют, дорогу,
то ли в поисках гнева богов, то ли прочь от него.
яркий свет на воде, незнакомых созвездий немного,
тишина, беспокойство - и всё для тебя одного.
Одиссей был счастливый - он страха и грусти не ведал,
и вернуться ему было легче в три тысячи раз,
чем тебе - ты уходишь и плачешь, и нам заповедан
несчастливый финал, неизвестность и тьма, не игра.
отпускаю тебя, удержать не смогу, не сумею,
я своими руками сошью тебе парус и флаг.
ты не сам за себя, ты заложник проклятий семейных.
впереди у тебя очень много воды, Телемак.
***
Море сильнее тебя, безрассудный. Внимаешь?
Древние волны шумят, нападая на камни.
Я же предвижу, ты снова уйдёшь, не прощаясь,
Алчно и яро впивается в сердце тоска мне.
Там, далеко, за солёной и долгой водою -
Дивные страны, сияющий ласковый берег.
Что тебе скалы, гонимые чёрным прибоем,
Что тебе лес, угасающий загнанным зверем?
Там, далеко, тебя встретят прекрасные девы,
Что тебе я и моё оскуделое лоно?
Ты опьянён золотистым дурманным напевом,
Что тебе я и мои безотрадные стоны?
Каждую ночь ты стоишь у порога и слышишь:
Море идёт, подбирается, трогает стопы.
Что не уходишь? А ты выдыхаешь: "я слишком
Долго не спал, колыбельную спой, Пенелопа".
***
не смотри в эти воды
не надо смотреть, Пенелопа.
пусть тебя привлекает крутой серебристый обрыв.
пусть и тянут тебя твои нежные царские стопы
в беспокойно и страшно шумящий зелёный прилив...
позабудь, что твоё
небогатое время проходит,
и былая краса увядает в течении дней.
он вернётся, поверь, не при чём тут недели и годы.
сядь за прялку, царица, поплачь, будет сердцу светлей.
он вернётся домой
поседевшим от боли и соли,
за плечами его будут воды, ветра, берега...
ты дождёшься его, тебе хватит терпенья и воли...
Отойди от обрыва, пока не скользнула нога.
***
Темны берега, Медея. Мне страшно. Твой взгляд безумен.
В душе моей прорастают тревоги и подозренья...
Я помню кошмар на поле, драконьи жёлтые зубы
И страшное преступленье, ненужное преступленье.
Медея, ломает совесть. Не надо руна и злата,
Я просто хочу вернуться. Домой. Там светло и мятно.
Там дикий чеснок на склонах, в лощинах - меда. Эллада,
Святая моя Эллада, я страстно хочу обратно!
Темна и вода, Медея. Ты схожа с водою этой,
На гребнях грудей уносишь меня далеко отсюда
Оттуда уж нет возврата, там всё зачёркнуто Летой
И я бы тебя убил, когда б не любил так трудно
Когда б не любил так тяжко, когда б не давила совесть.
Я бросился б в эти волны, Арго навсегда оставив,
Но - судьбы писали Мойры, не в силах окончить повесть,
Я снова встаю к рулю, в солёные дали правя...
***
нимфы - не люди, они угасают, стареют
с каждым рождённым ребёнком, да было б не страшно,
если бы ты оставался, любил бы сильнее,
что там сильнее! хоть сколько любил бы, неважно...
что ты оставил в пустынной и пыльной Итаке?
кто тебе та, о которой твердят твои губы,
даже когда в безудержной и пылкой атаке
тело моё подчиняешь так жадно и грубо!
кто тебе та? Родила тебе - только-то - сына!
я же тебе - четырёх принесла на колени!
ну отчего красота моя стала бессильной
пред человеческой женщиной, жалкою, тленной!
я не смогу отпустить тебя в тёмное море,
пойманной рыбой колотится сердце: забудешь!
вот тебе меч - и давай, оборви моё горе,
мой Одиссей, не печалься, ведь нимфы - не люди..
***
что я могу попросить у тебя, Одиссей?
как бы хотелось добавить короткое "мой",
только - не мой. Не её, не его и ничей,
эта свобода и станет твоею тюрьмой...
я не приду к тебе ночью, в надежде хотя б
кроху любви у тебя унести, Одиссей,
вряд ли поманит тебя и утешит дитя -
сколько детей ты оставил в дороге своей?
скоро уже возвратишься домой - навсегда ль?
слишком солёные ветры ты в море узнал!
будет за снами твоими охотиться даль,
синяя даль, золотая в закате волна!
ты уплывёшь - это кара твоя, Одиссей,
или счастливая доля, завещанный клад...
плачем покинутых в дальних просторах детей
я заклинаю: запомни хоть ту, что спасла!
***
Мой Телемак,
Троянская война
окончена. Кто победил — не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной
И. Бродский
Троянская война
окончена. Кто победил — не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной
И. Бродский
не спи, мой Телемак. На море штиль,
и лишь луна колеблется, как зыбка
над чёрною водой... мне знобко, зыбко,
мне страшно, Телемак!
умоешь ты
глаза свои - чтоб сон от них ушёл,
и посидишь со мной, на море глядя,
мне кажется, корабль где-то рядом,
гонимый в путь тоскующей душой...
они мертвы! Я знаю это, сын,
и только нить любви потусторонней
ведёт отца в безумную погоню,
сюда, в Итаку! Десять лет пусты,
лишь страх, что съел все помыслы мои...
они вернутся, я прекрасно знаю,
живые с виду - через год растают,
уйдут обратно за предел земли,
а нам с тобой останется опять
неплодная, болезненная пашня.
мне страшно, Телемак, мне очень страшно,
но замысел богов не мне менять,
увы, мой Телемак...
***
впереди у тебя, мой любимый, лишь долгое море
неизбывная соль и пронзительный чаячий визг.
я бы рада тебе нагадать островов, разговоров,
Полифемов, Калипсо, Цирцей - разноцветную жизнь,
но упрямые кости дорогу рисуют, дорогу,
то ли в поисках гнева богов, то ли прочь от него.
яркий свет на воде, незнакомых созвездий немного,
тишина, беспокойство - и всё для тебя одного.
Одиссей был счастливый - он страха и грусти не ведал,
и вернуться ему было легче в три тысячи раз,
чем тебе - ты уходишь и плачешь, и нам заповедан
несчастливый финал, неизвестность и тьма, не игра.
отпускаю тебя, удержать не смогу, не сумею,
я своими руками сошью тебе парус и флаг.
ты не сам за себя, ты заложник проклятий семейных.
впереди у тебя очень много воды, Телемак.